«Похороните меня за плинтусом». Трогательная и печальная история, расказанная от лица ребенка. Этот спектакль может оказаться близким и понятным многим, так как повесть написана недавно и относится к нашей современности. Эхом накладываются страхи прошлого, когда можно было арестовать человека за ане...кдот, или попасть в лапы советской психиатрии, и выйти оттуда уже совсем больным человеком. Что и происходит. И никто не может помочь этой бабушке, ни члены семьи, так как сами отравлены ее болезнью, ни общество, которому нечего предложить в плане помощи. Так и маются, пока мама не находит в себе силы забрать ребенка. Детская тема и проблемы ребенка в семьях со сложными перипетиями довольно редко встречаются в нашей драматургии. Отчасти это связано с еще советской отсталостью в науке психология, неспособностью наших соотечественников, да и нежеланию делиться печальным опытом, обнажать семейные трагедии. Смелый, но необходимый поступок написать о своем несчастном детстве, смелый – потому что тяжело снова это переживать и вспоминать, но это позволяет самому освободиться от призраков прошлого, и заодно помочь другим, кто сам не может изжить все обиды на родителей и бабушек с дедушками. Понятно, что семья это сложный симбиоз, и если кто-то один оказывается больным, то и все остальные вместо того, чтобы разрубить этот Гордиев узел, втягиваются в отношения зависимости и созависимости такой любви. Больны в итоге все. И мама, которая не позаботилась о ребенке, так как быт ее не устроен, и все, что она может - это появляться изредка с подарками, и бабушка, которая гиперзаботой окончательно лишает внука нормальной жизни. Что может дать такой спектакль? Посмотреть на себя самого, на свои претензии к тем, кто любил как мог, понять, простить и принять. Чтобы в конце стало легче особенно тем, кто сам часто возвращается в своих мыслях к прошлому. Счастье вдруг из призрачной цели становится реальным, достижимым и простым. А это бесценный подарок.
«Похороните меня за плинтусом». Трогательная и печальная история, расказанная от лица ребенка. Этот спектакль может оказаться близким и понятным многим, так как повесть написана недавно и относится к нашей современности. Эхом накладываются страхи прошлого, когда можно было арестовать человека за ане...кдот, или попасть в лапы советской психиатрии, и выйти оттуда уже совсем больным человеком. Что и происходит. И никто не может помочь этой бабушке, ни члены семьи, так как сами отравлены ее болезнью, ни общество, которому нечего предложить в плане помощи. Так и маются, пока мама не находит в себе силы забрать ребенка. Детская тема и проблемы ребенка в семьях со сложными перипетиями довольно редко встречаются в нашей драматургии. Отчасти это связано с еще советской отсталостью в науке психология, неспособностью наших соотечественников, да и нежеланию делиться печальным опытом, обнажать семейные трагедии. Смелый, но необходимый поступок написать о своем насчастном детстве, смелый – потому что тяжело снова это переживать и вспоминать, но это позволяет самому освободиться от призраков прошлого, и заодно помочь другим, кто сам не может изжить все обиды на родителей и бабушек с дедушками. Понятно, что семья это сложный симбиоз, и если кто-то один оказывается больным, то и все остальные вместо того, чтобы разрубить этот Гордиев узел, втягиваются в отношения зависимости и созависимости такой любви. Больны в итоге все. И мама, которая не позаботилась о ребенке, так как быт ее не устроен, и все, что она может - это появляться изредка с подарками, и бабушка, которая гиперзаботой окончательно лишает внука нормальной жизни. Что может дать такой спектакль? Посмотреть на себя самого, на свои претензии к тем, кто любил как мог, понять, простить и принять. Чтобы в конце стало легче особенно тем, кто сам часто возвращается в своих мыслях к прошлому. Счастье вдруг из призрачной цели становится реальным, достижимым и простым. А это бесценный подарок.
А. П. Чехов «Дядя Ваня». Постановки классических произведений особенно там, где много мыслей и есть слезы, вроде как обязательны к просмотру, но не всегда хочется их смотреть. А зря. Ведь Чехов, например, весьма ироничен, а местами его герои в своих оценках окружающих циничней персонажей Тарантино. ...Даже могут выстрелить, не смотря на постоянные просьбы других героев о доброте и милосердии. А все от чего? От скуки, от однообразия, рутины и грубости обыденной жизни, в которой думающему человеку все понятно, но деваться все равно некуда. Неявная комедия в начале становится неочевидным абсурдом на пути к развязке. Отсюда и смех, смешно, потому что абсурдно. Все герои страдают, кроме носителей народной мудрости и многовекового смирения, так называемого, простого народа. Народ, правда, тоже страдает, но от другого. В «Дяде Ване» сюжет разворачивается в деревне, где полно дел и забот о хлебе насущном. Есть народ, есть интелигенция и ее два вида – городская и сельская. Сельская интеллигенция как только перестает за счетами следить, то сразу же попадает в стадию перманентного просветления, сожалеет о прошлом, думает о будущем, волнуется о том, что могли и не сделали, или все равно не могли, но все равно дико жаль. Классику часто призывают в современность, чтобы дать некий импульс настоящему, вспомнить о подлинном содержании человеческого бытия или, если совсем все плохо, то заполнить пустоту. В таком ракурсе «Дяду Ваню» особенно интересно смотреть. Ведь эта пьеса сама по себе письмо в будущее, послание потомкам от тех, кто пытался сохранить жизнь, улучшить ее, облагородить, кто своим примером и своими делами жил для других, пробивал дорогу будущим поколениям. Вот тема леса, экологическая: герой- сельский доктор, рассуждает о том, что леса вырубают, животные исчезают, и что давно пора научиться « брать топливо с земли». Научились, берут. Вот еще тема женской эмансипации, мать семейства просто зависла на ней, все ее считают выжившей из ума, но в спектакле женская тема как раз показана даже лучше, чем лес. Жена старого ученого (городская интеллигенция, закончила консерваторию), толком не зная этой деревеской жизни, пытаясь быть доброй и со всеми дружить, в то же время подвергается нападкам, критике и домогательствам. Слишком красивая, умная, добрая. Тут тоже вроде бы прогресс налицо. Вообще, еще до спектакля, очень ясно почувствовала, как над зрительным залом витает дух интеллигенции, все поколения собрались, бабушки, мамы, и взрослые дети- модные и красивые, их милые и трогательные разговоры перед спектаклем исключают какую-либо жестокость. Такое впечатление, что все выросли до того, о чем писал Чехов, собственно модернизированная и облагороженная интеллигенция сомкнула времена. Чехов актуален и показывает нас самих, какими мы были раньше. Вольно или невольно, но мы приняли эстафету, и это ключ без права передачи, не потому что не хотим отдавать, а потому что никому кроме как интеллигенции жизнь для других, ради будущего не особо то и нужна. Идя домой, около метро увидела лежащую женщину (подскользнулась) - вокруг много людей, все пытаются ей помочь – реальный ответ на финальный монолог о том, что мы потонем в милосердии. Может быть не везде, и милосердия всегда мало, но возможно его стало больше. Хотелось бы в это верить.
«Метель» Владимир Сорокин. Читая Сорокина, невольно задаешься вопросом, что первично- литература или реальность? Это описание того, что есть, фантазии на тему, программирование будущего, или предсказание? Когда начинает сбываться невольно думаешь, что предсказание, а потом и так же невольно, что это... диагноз, потому что сбывается одно и тоже с поправкой на новые технологии. И тут уже понимаешь, что границы размыты, что раньше были писатели – реалисты, а теперь еще и писатели постмодернисты, читая которых мысленно уносишься то к Пушкину, то к Чехову, то еще к кому-нибудь, или сразу ко всей русской литературе и поэзии вместе взятой. Спектакль в этом плане рассширяет поле цитат ситуаций, сюжетов, перемежая поездку в метель стихами, ставя хорошим и точным саундтреком необходимые акценты. И получается диагноз. Доктор едет с вакциной в пургу, чтобы вылечить будущих зомби от болезни. Как всегда любое доброе дело в российской действительности сопряжено с невероятным героизмом, бесстрашием и рефлексией на тему, что не зря. Хотя понятно, что лучше остаться с нежной дамой где-нибудь в Берлине или Москве, и что дамам не нужны герои, а нужны те, кто жалеть потом не будет, что гедонизм променял на героизм. По пути только холод, снег, пустота огромных пространств, плюс кто-то замусорил дорогу непонятными пирамидками, до создателей которых и доезжает доктор. Один из них болен, его бьют коллеги, потому что лечить нечем, медицины нет. Доктор, конечно, помог, в ответ продвинутые технологи пирамид угощают врача новым зельем. Новое - значит супер инновационное, даром, что медицины нет, зато есть высокие технологии кайфа. На этом сюжетном повороте постмодернизм превращается в футуризм. Модные циничные мальчики в своем «научном» гетто создают то, что стоить будет еще дороже , чем все «технические» достижения прошлого. Доктор, приняв пирамидку, улетает в бесконечный сладостный космос, попадает в рай, от такого наслаждения тут же начинает думать, что надо делать добро, делиться с возницей своими просветленными мыслями, но поскольку зло не дремлет, а дорог нормальных нет, на улице зима и никакого жилья рядом, то высокие помыслы завозят героев в яму. После наслаждения, просветления и мыслей о добре наступает одна жестокость и злоба, жалко вот так сразу помирать. А как же жена, а как же любовница, а вакцина? И вот такой конец, Бог знает где. И никому не успел помочь. Обидно. Но доктору везет, его находят китайцы. Весь спектакль смотрится на одном дыхании, не замечаешь как все быстро закончилось. К тому же старая сцена театра, обладая особой историей и очарованием, превращает все в магию.
Американский писатель Д. Селинджер был, как известно, довольно сумрачным и загадочным человеком, он запретил любые экранизации романа «Над пропастью во ржи». Но с театром ничего запретить не получилось. Так что театр оказался единственной возможностью посмотреть со стороны на литературного героя, ти...пичного подростка, Холдена Колфилда. Современный мир ленив в плане чтения, зато готов смотреть. Тем более, что избыточный реализм кино не очень то и нужен для раскрытия характера конфликтующего со всем миром тинейджера. Театральная условность , минимум декораций, немного музыки, диалоги, приближенные к текущему моменту (роман опубликован в 1951 году) , а поэтому понятные нынешним школьникам, которым так же скучно в школах, хочется свободы, и им так же не нравится любая ложь . Все эти плюсы театральной постановки лишь подчеркивают универсальность мироощущения подростка. До и после спекталя в зале шум и гул от разговоров, и на сцене бунт и разговоры про себя, про мир, про маму с папой и нежелание жить как взрослые. Хотя роман про переходный возраст в самом конце спектакля наводит на мысль, что может быть этот Холден так и останется бунтарем без причины, что это иллюзия - весь этот переходный возраст? И почему-то хочется, чтобы никто не повзрослел. Мир взрослых полон несправедливостей и конформизма, готовности ничего не замечать, никуда не бежать, и слишком предсказуемого будущего.
Культовая и самая популярная постановка театра - «Песни нашей коммуналки». Если кто-то был когда-то в театре « У Никитских ворот», то именно на этом спектакле. И сразу советы- «обязательно сходи», «а вот летом спектакль играется во дворе, на свежем воздухе». Как видно из самого названия весь сюжет п...освящен советскому общежитию и советским песням в самом широком смысле слова «советские». Этакое ироническое обнажение нищеты советского быта, когда идея коммунизма понималась буквально, и неудобная жизнь большого количества народа в одной квартире считалась нормальной. Стесненные в быту обитатели коммуналок , да и любой советский человек, могли почуствовать себя свободными, сказать правду, выразить себя лишь в песнях и музыке. Когда говорить было опасно, эти песни становились отдушиной и играли роль защиты – какая песня, такой и человек, спел – стал своим. Чего только не случалось за нашу историю, и этот пласт неофициальной культуры так и живет в генетической памяти наших людей. Есть какая-то красота и не только в музыке как таковой, а во всех этих людях, даже в самой нищете, красота эксцентриков. Например, аристократизм песен Вертинского, любовые романсы поются прям за убогим кухонным столом, кто-то орет прекратите петь, требует тишины. Типажи, их поведение, одежда списаны с реальных жителей коммуналки. Ведущий мюзикла , Марк Розовский, все представление рассказывает о Москве, о себе, своих соседях, и о тех, кто раньше очень давно исполнял эти песни, о том, что авторство многих песен неизвестно. В зале царит интимная атмосфера, в какой-то момент ощущение, что ты просто зритель, исчезает, мощный напор заранее приготовленного букета и театральной импровизации разрушает невидимую границу между сценой и залом, и ты вдруг оказываешься внутри действа, попадаешь в состояние радостного ликования. Декорации воссоздают всю эту местами сельско-фольклорную обстановочку – баба на чайнике, собственно сам самовар, слоники, глобус и дед мороз, фарфор, патефон, старые ободранные двери. Все аккуратно собрано, сохранено и расставлено по местами. Перед спектаклем зрителей угощают традицонным допингом, символом соседского гостеприимства – рюмкой водки. Песни криминального мира, шансон, лагерные, темное подземелье Гулага тоже на какое-то время восстает из прошлого. Хиты и малоизвестные шлягеры советской эстрады, частушки военного времени, одесские куплеты – как комета проносятся над залом, и хочется ухватить ее за капризный хвост, остановить мгновенье
Спектакль «Гамбринус» (по рассказу Александра Куприна, поставлен в 1988 г.) с самого начала был задуман как мюзикл. Забавный маленький мир портовой пивной, где гуляют и спускают деньги после тяжелой работы моряки со всего света,проститутки и воры всех мастей. Островок свободы, куда врываются катакли...змы большой истории, стремящейся уничтожить столь разных по вере и по крови завсегдатаев кабака. Картина разухабистого русского гулянья, драки, требования сыграть, что душа просит – весьма знакома тем, кто и сейчас любит в пятницу после работы зайти в клуб. Но фон и время все-таки немного другие. Русско-японская война, революция 1905 года, реакция, трагедия погромов – периодически грубо вламываются в жизнь маленького человека, талантливого, а потому всеми любимого, скрипача Сашки. Смешные диалоги, которых нет у Куприна, с ярким одесским акцентом и характерными шутками. И главное музыка нон-стоп- одна песня переходит в другую, еврейские, украинские, русские, цыганские и множество других разообразнейших мелодий. И весь этот отрыв, то песня грустная, то веселая, а потом и Марсельеза. И вся эта радость от музыки вроде как длится, не прекращаясь, но тут, то война со всеми прелестями русского креста и судьбы, то революция, что в принципе тоже очень весело, но, как обычно в нашей стране, веселье кончилось и начался погром. И пиво пьют и песен требуют уже не те, кто за свободу, равенство и братство, а палачи. Сам герой добрейшей души человек, не сдержавшись и возмутившись, попадает в руки, говоря современным языком, спецслужб, и возвращается уже не таким здоровым как прежде. Смотришь спектакль, и невольно думаешь про наши времена, и про ксенофобию, и про бессмысленную жестокость, диву даешься, как мало что изменилось, костюмы, музыка, интерьер - все из прошлого, а вот сюжет как будто из сегодняшних газет.
Позавчера побывал на спектакле " Носороги"!! Очень злободневный спектакль! Отличная игра Актёров! Сатира прёт во всю!! Спасибо Огромное Марку Розовскому!! Он сам лично присутствовал на спектакле. Приятно после спектакля пожать руку Мастеру! Я в этом театре впервые, стыдно, что раньше не был тут. Оче...нь уютный, маленький зал. И вообще, в этой суетной Москве, приятно провести в будни в хорошей компании в этом Отличном Театре!
Очень люблю это театр. Прекрасная и честная игра актеров подкупает. Отличный репертуар.
